Одно касание руки дарует пыл мне на полгода; и Дон Жуан, и Квазимодо мне одинаково близки - высокой страстию гореть при виде всякой новой дивы, иль в исступленье умереть, обняв останки вечно милой, в неясных закоулках сна порой сплетается с любовью и итальянская весна, и скандинавское безмолвье; то переплеты витражей, то разъяренные стихии, то блеск голландских фонарей, то необъятный лик России…
|