Свет горел в темноте, темнота жгла Луну. Море плыло в огне, нагоняя волну. Я сидел на Луне, теша звёздами взор. И шептал, не себе, что красив так узор. Но никто ведь не слышал ночью меня, Лишь Луна нежный шёпот мой приняла. И коснулся я камня, что льда холодней, Минут десять спустя Луна стала моей. Ночь превратилась в немую обитель, Теперь я у звёздных небес предводитель. Для меня нет ни счастья, ни радости, ласк. Мой теперь в темноте так таинственен глаз, Что, когда я не сплю и гляжу в темноту, У всех только страх режет ветром по рту. Теперь проклинаю ту жуткую ночь, Когда вся душа моя вылезла прочь. Но после ночи день наступает, Который солнцем своим простужает. И я простудился, и болен, и мёртв. Но кем же я был? А стал совсем чёрств. Решил оторваться от этого дня. С тех пор лишь туман согревает меня... Прости меня, Ночь! Прости меня, День! Я - утро и вечер, а вы - просто тень...
Для меня нет ни счастья, ни радости, ласк. Мой теперь в темноте так таинственен глаз, Что, когда я не сплю и гляжу в темноту, У всех только страх режет ветром по рту. Теперь проклинаю ту жуткую ночь, Когда вся душа моя вылезла прочь.
В этом куплете довольно специфические построения предложений. Да и образы тоже...