Сестра вернулась к концу недели, как всегда шумная, загоревшая и с двумя вёдрами боровиков, купленных где-то по дороге домой. Допоздна сидели вдвоём на кухне, беседуя о жизни и перебирая грибы. Появился усталый Митя. - Кушай и ложись спать дорогой, завтра везём брата в родные края. - Забегала Элла возле мужа. Утром взяли курс на городок, где родились и выросли. Триста километров пробежали быстро. И вот уже до боли знакомые места. «Здесь ничего и не поменялось», - думал Григорий, с трудом давя нахлынувшие чувства. Спутники говорили о чём-то своём, понимая состояние блудного сына, попавшего на родную землю после шестнадцати лет разлуки. Больше всего он боялся визита на кладбище. Слёзы уже предательски застилали глаза, когда он начинал думать об этом. - Ты не мужчина, возьми себя в руки, перестань киснуть, старый козёл, - повторял он сам себе ежеминутно. Эллочка, остро чувствуя происходящее с братом, пыталась отвлечь его от мрачных мыслей. Она то и дело восклицала, показывая то направо, то налево: - А помнишь, как на тебя упала гадюка, в этом лесу?- - А вон там, мы нашли столько грибов, что не могли унести … Лесная зона закончилась. И вот, вдали уже видны такие родные, и такие бесконечно милые сердцу места, что казалось, их никогда не покидал, а просто на время отлучился; повидался там с кем-то, решил что-то там важное, - и домой, где опять можно почувствовать себя, как в далёком розовом детстве. Вот сейчас выйдет из дому строгий отец и напомнит: - Сынок, не забудь припасти корму кроликам. А затем, с кухни мамин голос: - Где вас носит, мои золотые, обед стынет… - Гринчик, - просила Элла, когда въехали в городок. - На минутку заскочим к моей подруге, хочу поздравить её с Днём рождения. А потом на кладбище. Этот дом находился как раз через дорогу от школы, в которой они учились. Попав на эту улицу, и завидев школьные здания, сестра не преминула вспомнить эпизод детства, когда юный Гриня, в классе шестом, или седьмом, выпрыгнул из окна аудитории. Он свалился, чуть ли не на плечи, проходившему в этот злосчастный момент, завучу школы. Что было потом, вспоминалось и им самим и всей семьёй с юмором: - Этот бандит, этот хулиган, чуть не убил меня, - орал тот на всю школу. Маму срочно вызвали к директору, а Грине, - здорово досталось от отца. Сестра с мужем зашли в дом, а его как магнитом потянуло на школьный двор. Когда он ступал на него в последний раз? Двадцать лет назад, тридцать, а может сорок? И не упомнишь. А всё осталось как прежде. Вон там был спортзал, а там школьные мастерские, а вон там, аллея, ведущая в парк, куда бегали целоваться после танцев. - Гриня! Ты где? – Прервал его воспоминания голос Эллы.- Пора ехать. Садись в машину. Сначала зашли на отцовскую могилу, - слегка заросшую с момента последнего посещения сестрой. Навели порядок, выбросили мусор и выросшие побеги, сойдясь на том, что по весне они появятся вновь. Пригубили из пластмассовых стаканчиков, заранее приготовленных Митяней, вылив остаток, - согласно обычаю. Впереди главное: свидание с сыном. Неспеша двинулись внутрь, беседуя о превратностях судьбы, необратимом роке, несправедливости бытия и слепой зависимости чему-то единому, властному, держащему свою всемогущую руку на пульсе всего живого на этой планете. Кладбище, это то место, где человек начинает задумываться о вечном, чего не позволяет себе в повседневной жизни. Её неумолимый круговорот подхватывает людей и стремительно несёт по дорогам и лабиринтам, по странам континентам. То, соединяя их по парам, то, разлучая; порой даря им что-то, порою отбирая у них самое ценное и дорогое. Вдруг, немного успокоившись, и поддавшись этому колдовству окружающей усыпательницы, Григорий увидел могилу сына. Она была точь в точь, как на фотографии, стоящей у него на рабочем столе в Канаде. - Не идите за мной…, я сам, - то ли пробормотал, то ли крикнул он приглушенным голосом. Глаза уже обильно застилали слёзы, платочек промок, ещё не успев приблизиться к могиле. Спутники с пониманием отошли в сторону. В какой-то оградке, они нашли скамеечку и уселись там. Григорий подошел к памятнику, где был высечен портрет и страшные слова… Он стоял, прижавшись к чёрному камню, и его трясло так неистово, как будь-то тело била лихорадка; сознания не было; разум и самообладание, казалось, покинули измученное тело. Руки непроизвольно гладили гранит, как будто живое существо, как бы надеясь, что он оживёт и отпустит щемящую боль сердца и вечный холод в груди. В помутившемся мозгу не осталось ничего, кроме пустоты и безразличия. Трудно сказать, сколько это продолжалось. Десять, двадцать минут, полчаса, но силы постепенно иссякли, - видно, сказалось напряжение последних дней. Он начал медленно приходить в себя; взор стал проясняться. Понемногу сознание, а за ним и самообладание, вернулись в истерзанный организм. Григорий, наконец, заметил сестру с мужем и позвал их. Положили венки, сфотографировались, опять пригубили, как положено, и двинулись в сторону машины.
Неплохо. Но, если бы рассказ был немного длиннее, его было бы читать скучно.
Это отрывок из моего романа "Дорога к дому".
