Жажда. Казалось, она иссушала не только тело, она проникала в самую душу и там, в этой бессмертной сути, она становилась неотделимой от неё частью, ведя и направляя её вперёд, к заветной, но всё ещё незримой цели. Теперь она не зависела от палящего Солнца, а жила своей, лишь от неё одной зависящей жизнью. Жёлтый сухой песок больше не обжигал уставшие ноги, горячий ветер пустыни поднимал его и гнал по её бескрайним просторам, надеясь постигнуть путь Вечного Скитальца. Ещё совсем не давно не знавший никакой жалости, теперь он приятно согревал и ласкал холодное измождённое тело, едва вздрагивавшее от неприятного озноба. Иссохшее, растрескавшееся лицо невидящим взором смотрело прямо перед собой. Где-то недалеко должен быть оазис. Ветер завораживал голову, погружая взгляд в болезненную черноту, и тогда легенды и быль, сон и явь, вымыслы и реальность — всё перемешивалось в сознании, подчиняясь горячему воздуху и уносясь вместе с ним в шумящие бесконечные дали.

Перед ним, в недостижимой туманной дали, проступили горы, поросшие сказочными деревьями. Бурный поток освежающей леденящей влаги сбегал между ними вниз, теряясь где-то в глубине долины, скрываемой метущейся пылью.

Он упал на горячий песок. Сил идти дальше не было. Здесь, в этой жестокой пустыне, он найдёт свой последний приют. И песок едва присыпал его выцветшую красную мантию — одежду жреца Огня.

Жреческий посох выпал из его руки, и кристалл, венчавший его навершие, светился всё более и более тускло, угасая под ярким слепящим солнцем. Но другая рука жреца всё ещё крепко сжимала заветную чашу. На дне её заплясали язычки красноватого пламени, и путник как заворожённый уставился на огонь, погружаясь в глубины воспоминания.

«Изначально кочевники бродили по пустыне под предводительством Вечного Скитальца», — вспомнил он почти забытый апокриф. Да, кочевники предупреждали его, что нужно уважать законы пустыни и что лучше всего путь свой совершать ночью. Но он уже так устал, что давно потерял счёт времени: ночь и день перестали для него существовать, слившись в одно мучительное, бесконечно длящееся мгновение.

Он помнил дальнейшее повествование. О нём ему поведали сами кочевники. Гордый и непокорный народ, они убили своего предводителя и до конца времён были оставлены своей воле. А тело его так и осталось лежать в песках, пока его не похоронил ветер и не вознесло Всевышнее Солнце. Тёмный Маг проходил тогда тем путём и поднял с земли посох Вечного Скитальца. Он основал город Иштар, названный так в честь богини любви. И призвал он народ сластолюбивый и развращённый, любящий богатство, роскошь и женщин, чтобы порабощать кочевников и уничтожать странствующих по пустыне. Но призванные им услышали от него, что отныне миром будет править любовь великой богини.
Предание кочевников говорит о том, что наступит день, когда вернётся Вечный Скиталец и объединит тех, кто остался верен ему. И странствия кочевников подойдут к концу, а Тёмный Маг будет свержен с престола мрака, и разрушен будет город нечестия до основания. И жрец Огня знал об этом. Он искал то, что поможет ему быть верным. Поэтому он так жаждал знания.

— И какой шайтан дёрнул меня идти в этот проклятый оазис! Будь проклят тот отец лжи, что сказал мне, что я найду его недалеко от города! Я боюсь за моих рабов-носильщиков, того и гляди, они рухнут здесь, как дохлые клячи. Будь же благословенна тень Белиара, она защитит нас от этого проклятого Солнца. Когда-нибудь, если мы её всё же отыщем в этих дурацких песках. Жалкие всё же существа — мужчины. Что только они не делают ради дара великой богини! Ба! Да я, гляжу, не один поплёлся на поиски счастья. Глупый огненный жрец! Тебе следовало лучше думать, какому богу служить. Тебя наказало твоё же собственное божество!

Торговец из богатого города презрительно рассмеялся. Четверо загорелых потных рабов поднесли носилки с ним к лежавшему на песке жрецу, на всякий случай присев. Они угадали желание своего господина. Тот спрыгнул и небрежно пошевелил носком сандалия бездыханное тело.

— О! Да при нём какая-то безделушка! Это какой-то кубок. Но кубок без воды здесь и гроша ломаного не будет стоить. Или этот жрец всё же знал ему достойную цену. Ай, всё равно ему это уже не понадобится. Пойду в оазис. Говорят, туда доставили новую партию невольниц. Надеюсь, я смогу выменять эту дурацкую чашу на полную чашу божественного наслаждения. Но как я утомил уже своих верных рабов!

И торговец, пыхтя, снова вскарабкался на носилки.
— Вперёд, животные!

19. IX. 20098